Дар сопереживания - Страница 19

– Его точные слова, сэр?

– Да, пожалуйста, мистер Финни. – Маккиннон обращался «мистер» ко всем без исключения. В ФБР, где было принято обращаться друг к другу с формальным «агент», это считалось из ряда вон выходящим прецедентом.

– Я не уверен, что смогу вспомнить его точные слова, сэр, – солгал Финни.

– Молодой человек, провалы в памяти в моем возрасте явление понятное и простительное, но в вашем, мистер Финни, – это симптоматично. Итак, что в точности сказал мистер Беккер? – Маккиннон терпеливо улыбнулся. Финни не догадывался, что улыбка была призвана скрыть внезапный спазм боли, электрическим током простреливший ногу директора.

– Он сказал, что специальный агент Хэтчер... Я имею в виду, заместитель директора Хэтчер...

Хэтчер поморщился как от вони.

«Господи, – отчаянно взмолился про себя Финни, – это ведь не я говорю. Я всего лишь передаю чужие слова». Ему уже крепко досталось, когда он в первый раз повторил слова Беккера Хэтчеру, и сейчас Хэтчер смотрел на молодого агента, словно собирался оторвать ему голову.

– ... Беккер сказал, он может поцеловать себя в задницу, – выдавил Финни. – Простите, сэр.

Маккиннон сделал пометку в блокноте, словно фиксируя ответ Беккера.

– За что вы просите прощения, мистер Финни, за ответ Беккера или за слова, в которые он его облек?

– Э... за слова, сэр.

Хэтчер шумно выдохнул.

– И, конечно, за ответ тоже, сэр, – поспешно добавил Финни.

– Мне приходилось слышать такие слова раньше, – сказал Маккиннон, – но все равно спасибо за заботу о моих чувствах. Садитесь, мистер Финни.

Маккиннон слегка повернулся в кресле, чтобы лучше видеть Хэтчера. Вид разозленного заместителя доставлял ему огромное удовольствие, именно поэтому он заставил Финни дословно повторить ответ Беккера и не отпустил молодого человека присутствие которого в кабинете еще больше раздражало Хэтчера, одновременно удерживая его от обычного нудного нытья, больше всего нелюбимого Маккинноном среди прочих недостатков заместителя.

– Ваш личный опыт общения с Беккером тоже был в целом негативным, я не ошибаюсь, мистер Хэтчер?

– Должен признать, между нами имелось некоторое недопонимание, сэр, – натянуто ответил Хэтчер.

– Очевидно. Вопрос в том, не это ли недопонимание явилось причиной его отказа сотрудничать с нами.

– Его можно заставить работать у нас в приказном порядке, – сказал Хэтчер.

Маккиннон незаметно чуть выгнулся, по очереди промяв все мышцы спины. Это маленькое упражнение единственное приносило ему некоторое облегчение. Когда случались обострения, у Маккиннона всегда возникало желание повисеть головой вниз, чтобы убрать давление на позвоночные диски. Мысленная картинка, как бы он сейчас, не прерывая разговора, перевесился через подлокотник кресла, выставив на всеобщее обозрение свой зад, вызвала у директора усмешку, принятую Хэтчером на свой счет.

– Это несколько затруднительно, – возразил Маккиннон. Беккер сейчас работает в отделе по борьбе с контрабандой табака, алкоголя и огнестрельного оружия. Мы не полномочны отдавать ему приказы.

– Он может перевестись к нам. В течение последних двух лет он работал в трех различных отделах и везде имел неприятности и дисциплинарные взыскания. Дисциплина – его слабое место.

– Все эти переводы происходили с его согласия. А я совсем не уверен, что он согласится перевестись к нам.

– Отчего же?

Маккиннон обратился к Финни.

– Он объяснил причину отказа, мистер Финни?

– Нет, сэр.

– Только выказал неприязнь по отношению к мистеру Хэтчеру?

– Нечто в этом роде, сэр.

Маккиннон кивнул. Он тоже неприязненно относился к Хэтчеру, но заместитель был навязан ему вышестоящим руководством, которому очень импонировали льстивость и подхалимство Хэтчера. Не имея других аргументов против, кроме интуитивной, но искренней антипатии к этому человеку, Маккиннон молча смирился с его назначением. Он не считал допустимым подбирать себе сотрудников на основе личных симпатий. К тому же, в личном деле Хэтчера не было ничего, порочащего его как агента. Наоборот, оно было идеальным. Хэтчер, приходилось признавать, умел прикрывать свои тылы. С другой стороны, Беккер, которого Маккиннон любил и которым искренне восхищался, имел личное дело, сплошь исписанное замечаниями и выговорами. Беккер был человеком, с которым бы согласился работать любой агент, за исключением, возможно, одного Хэтчера; но ему начальство никогда не позволит подняться по служебной лестнице выше его нынешнего положения оперативника. Беккер не обладал желанием командовать людьми, которого в избытке хватало у Хэтчера.

– Ваша неприязнь взаимна, мистер Хэтчер? – спросил Маккиннон.

– Что вы имеете в виду?

– Он неприятен вам так же, как вы ему?

– Это к делу не относится, сэр. Я выполняю свою работу по мере сил и умения и не считаю нужным ставить ее в зависимость от личных отношений.

«Другими словами, тебе недостает прямоты», – подумал Маккиннон. Беккер, в противоположность Хэтчеру, часто перебарщивал в этом. Именно поэтому Хэтчер, а не Беккер был сейчас его заместителем. Работай в Бюро одни «беккеры», размышлял Маккиннон, оно превратилось бы в хаос, при одних же «хэтчерах» – потеряло бы блеск и изящество стиля. Выбор практически неизбежно лежал где-то посередине, то есть падал на посредственности. От этой мысли у директора еще больше разболелась спина.

– Сэр, я вообще не понимаю, почему вы видите здесь проблему, – говорил тем временем Хэтчер. – У нас имеется немало прекрасных агентов помимо Беккера.