Дар сопереживания - Страница 4

Бахуд поковырял пальцем бетон. Несколько песчинок отвалились и упали на пол. Проводив их взглядом, Хольцер только теперь осознал, что пол камеры усыпан песком.

– К таким условиям трудновато приспособиться, – проговорил Бахуд, – а прорыть отсюда выход еще труднее. Особенно при отсутствии каких бы то ни было инструментов.

– Возможно, для вас существует более легкий способ выбраться отсюда.

– Я так понимаю, что вы пришли предложить мне нечто в этом роде.

– Почему вы так думаете?

– Потому что я обладаю слишком большой ценностью, чтобы надолго оставлять меня гнить в этой клоаке.

– Вы знаете, из-за чего угодили сюда?

– Разумеется.

– Скажите мне.

– Я был наказан за то, что, как они выразились, нарушил их правила.

– Какие правила вы нарушили?

– Вам это превосходно известно. Иначе вы не были бы здесь.

Хольцер достал блокнот и шариковую ручку.

– Пожалуйста, объясните мне, – попросил он.

Бахуд секунду пристально разглядывал его, затем широко улыбнулся, до глубины души поразив немца теплом и обаянием своей улыбки.

– Как вы приказать, – откликнулся он, пародируя немецкий акцент.

– Совершенно справедливо, – холодно подтвердил Хольцер. Он давно привык к подобным насмешкам, но нельзя сказать, чтобы он с ними мирился. – Кстати, у меня в запасе имеется достаточно времени, чтобы решить, что с вами делать, – нашел нужным добавить он и приготовился записывать. – Думаю, вы захотите видеть меня своим другом.

Бахуд рассмеялся.

– Довольно тонко подмечено. Итак, что вам хотелось бы знать?

– Расскажите мне о «Школе мастеров».

– Это высшая школа, – сказал Бахуд. – Приходилось бывать там?

– Меня не приглашали. Видимо, посчитали, что я недостаточно хорош. То есть я был хорош, но недостаточно, – ответил Хольцер. «На самом деле я был очень хорош», – закончил он про себя. Насколько же лучше его могли быть те, кто туда попадал, задавался он иногда вопросом. В «Школу мастеров» приглашали только самых лучших.

Бахуд безразлично пожал плечами.

«Он, очевидно, считает себя самым лучшим», – отметил в душе Хольцер и решил, что, по-видимому, подобная самооценка являлась одним из критериев отбора кандидатов в «Школу»: сомневающийся в себе и своих силах не может быть лучшим, сомнения снизят его класс, как профессионала.

– Там множество специальных курсов, но, в основном, происходит шлифовка того, чему вы научились раньше, кто бы вас ни учил.

– Острава, – бросил Хольцер.

– Чехи вполне хороши, кивнул Бахуд.

Но не так хороши, как русские, слышалось в его тоне. Хольцер не собирался возражать, это являлось неоспоримой истиной.

– Меня не интересуют спецкурсы. Если только в академическом смысле, как вы, конечно, понимаете. Меня интересует последнее испытание кандидатов.

Бахуд снова пожал плечами.

– В действительности все очень просто.

Хольцер затаил дыхание в ожидании ответа. О последнем испытании в «Школе мастеров», называемом «тест», ходили легенды. Те, кто успешно проходили его, сами становились легендой. Бахуд выполнил «тест» в рекордно короткое время. И экстраординарным способом.

– Группу вывозят зимой в сибирскую глухомань, одевают в американскую военную форму и одного за другим высаживают из грузовика в тайге на расстоянии тридцати километров друг от друга, чтобы лишить возможности скооперировать действия. При этом местная милиция, военные и гражданские власти уведомляются, что в их районе высадились американские шпионы. Твоя задача состоит в том, чтобы незамеченным вернуться на базу в Ессее. Это триста километров пешком по дикой тайге с рыскающими в ней патрулями.

Хольцера передернуло от одной мысли в одиночку покрыть триста километров сибирской тайги зимой: по пятьдесят километров форсированного марша по снегу каждый день, плюс дополнительные сложности – патрули, отсутствие пищи и ночлега... Неудивительно, что среднее число успешно прошедших последнее испытание «Школы мастеров» составляло менее одного человека в год. Бахуд был единственным в своем выпуске.

– Вам выдавали какое-либо спасательное снаряжение? – спросил Хольцер.

– Если угодно, можно назвать это и так. Всем нам выдали по автономному электронному маячку, которые позволяли отслеживать наши передвижения с воздуха. По ним определялось местоположение человека. Если ты решал сдаться, нужно было только нажать на кнопку, чтобы включить сигнал бедствия.

Хольцер знал, что включение сигнала бедствия не считалось бесчестьем. Как он слышал, более сорока процентов «мастеров» предпочитали послать сигнал бедствия, чем замерзнуть до смерти. Еще сорок процентов вылавливалось патрулями, скорее всего, по их собственной воле. Остальных спасали после того, как сигналы от их маячков оставались неподвижными в течение двенадцати часов, что указывало на полное истощение организма испытуемого. Советы старались, по возможности, не терять своих «мастеров» – каждый из них был на вес золота. «Тест» позволял лишь оценить, не убивал человека, насколько далеко он способен зайти, прежде, чем сдаться.

– Вам не понадобилась ваша кнопка, – сказал Хольцер, приглашая собеседника продолжить рассказ.

– Нет, – кратко ответил Бахуд.

Хольцер промолчал, и тогда Бахуд добавил:

– Вам известно, что произошло.

– Мне хотелось бы услышать вашу версию происшедшего.

– Существует только одна версия.

– Тогда вашу интерпретацию существующей версии. Прошу вас.

Бахуд выковырнул из цемента еще одно вкрапление песка.