Дар сопереживания - Страница 57

Кейн почувствовал, что Говард, вообще предпочитавший болтовню действию, собирается произнести целую речь на эту тему, и тронул его за руку, как бы напоминая о деле, ради которого они сюда пришли.

– Правильно, – спохватился Говард. Пусть его одолевают дурные предчувствия насчет исхода акции, но Кейн на его стороне, и он не должен бояться действовать самостоятельно. Он оглядел по очереди всех членов «братства», твердо посмотрев в глаза каждому, будто стараясь передать им собственное чувство уверенности, – Пошли, – позвал он, и «братство» устремилось вперед волной, несущей угрозу.

Кейн отпер боковую дверь, и все вошли в мечеть, оставив снаружи на страже нервничавшего Винера. Убедившись, что их появление осталось незамеченным, Винер достал из кармана баллончик с розовой краской и принялся расписывать стены мечети. Тихое шипение пульверизатора громом отдавалось у него в ушах. Он выводил слова трясущейся рукой, все время оглядываясь по сторонам. Хотя он не владел каллиграфией, и его письмена были корявыми каракулями мальчишки из гетто, буквы выходили достаточно четкими. «Больше никогда! – кричали они. – ООП должна заплатить за свои злодеяния!» В конце он вывел вместо подписи двухаршинное сокращение: «СБ.».

Кейн повел остальных в подвал, не особо стараясь соблюдать тишину. Когда дверь в келью распахнулась, Сулейман ибн Ассад проснулся и сел, свесив ноги с кровати. Он был стариком, старше восьмидесяти лет с плохим здоровьем, но пятидесятилетняя политическая паранойя навсегда отточила его инстинкт выживания. Кейн позволил Бородину первым ворваться в келью, чтобы тот принял на себя любой поджидающий незваных гостей сюрприз, затем ему пришлось обогнать неуклюжего товарища по партии, когда Ассад торопливо сунул руку под подушку. Перехватив запястье старика, он выхватил из-под подушки и поднял над головой пистолет, чтобы всем было видно, какой опасности они подвергались.

Члены «братства» застыли, завороженные видом оружия и в равной степени удивленные кажущейся хрупкостью Ассада. Он одряхлел от глубокой старости: его торчавшие из рукавов футболки руки выглядели тонкими, как папки, и были покрыты старческими пигментными пятнами. Воображение рисовало членам «братства» совсем другой образ врага – крючконосого араба с яростным взглядом и кирпичным лицом Арафата с палестинским платком на голове, а совсем не древнего дедушку, смущенного, что его застали в полураздетом виде.

Однако Ассад не считал себя немощным реликтом, он не прожил бы столь долго, не обладай он сильной волей к жизни. Он бросился в атаку и, зажав одной рукой шею Кейна, начал душить его, одновременно стараясь отобрать пистолет. Кейн мгновенно воткнул локоть в ребра старика, и, когда задохнувшийся Ассад отпустил его шею, развернулся и ударил старика локтем в лицо.

– Помогите мне, – бросил Кейн остальным.

Те, однако, отшатнулись. Кейн схватил оглушенного Ассада за шиворот и поднял с кровати. Старик застонал, изо рта у него потекла кровь.

– Вы тоже принимайтесь за дело, – велел Кейн.

Говард встревоженно переводил взгляд со спокойного и безжалостного Кейна на Ассада. Старик выглядел совершенно беспомощным, но окажись у него в руке пистолет, он бы всех их перестрелял. Он – олицетворение ООП.

Кейн упорно смотрел Говарду в глаза, требуя действия. Дома наедине они обсуждали этот момент. Кейн объяснил Говарду необходимость активных действий вождя: он должен воспитывать остальных членов своим примером, только непоколебимое лидерство Говарда сплотит «братство» и позволит ему достичь намеченной цели. Говард согласился с его доводами, а также с тем, что Кейн может только помогать ему в подобных делах. Он, Говард, должен играть главную роль. Тут не могло быть двух мнений: лидер должен быть первым во всем, иначе его быстро сменит тот, кто лучше умеет вести людей за собой; а среди членов «братства» ему не было равноценной замены, в этом Кейну не нужно было убеждать Говарда.

Говард решительно шагнул вперед и остановился прямо перед Ассадом. Вблизи старик уже не выглядел таким безвредным. Его глаза горели ненавистью.

– Ты нас не знаешь, – заговорил Говард, – но мы худший из твоих кошмаров.

– Дрянь, – выплюнул Ассад.

– Мы – святая месть Сиона. Передай всему миру, старик, что пришло время расплаты. Мы – мстители из «Сионского братства», мы отыщем вас, где бы вы ни прятались. Мы выкопаем вас даже из-под земли и накажем. Ни одно ваше злодеяние отныне не окажется безнаказанным...

Он подошел к самой трудной части: произнося заключительное слово своей короткой речи и заранее морщась, он замахнулся и ударил старика по лицу.

– ...ООП. – Это было намеренно произнесено как ругательство.

Говард отступил назад и махнул рукой Бородину. Бородин сначала не понял, чего от него хотят, затем с готовностью шагнул на место Говарда.

– ООП, – презрительно изрек он, замахиваясь.

Ассад попытался плюнуть ему в лицо, но слюна, смешиваясь с кровью, только потекла по опухшим, разбитым губам, когда Бородин ударил его кулаком в лицо.

Кейн почувствовал, что ноги Ассада подкосились, но он продолжал удерживать старика в вертикальном положении, за волосы оттягивая его голову, чтобы она не падала на грудь. Члены «братства» один за другим подходили и били старика, одновременно выкрикивая слово «ООП».

Затем Кейн швырнул Ассада на постель, остальные рассыпались по комнате.

– Пусть все знают, что это сделали мы, – сказал Говард, одобрительно кивнув Харту, выводившему краской на стене буквы «СБ.» Для пущей важности он нацарапал на вырванном из книги листе: «Больше никогда! СБ.» и положил записку на грудь своей жертвы.