Дар сопереживания - Страница 81

Кейн спал. Подарит ли он ей еще один шанс, когда проснется? Он, скорее всего, проснется после рассвета, когда темнота перестанет скрывать ее карикатурные руку и ногу, и утром он, вероятно, больше не пожелает прикасаться к ним, хотя недавно ощущал на своей спине ее «детскую» ручку. Но при дневном свете все изменится. Майра не могла вообразить, как поведет себя Кейн после пробуждения, и лишь молилась: «Господи, пусть он будет добр ко мне».

Как Майра одновременно опасалась и надеялась, Кейн проснулся от ее прикосновения. Дважды причмокнув, он обнял ее и уткнулся лицом ей в шею. Он загнанно дышал, но в остальном был свеж и стремителен.

Майре хотелось поговорить, но Кейн мгновенно оказался над ней и вошел в нее, на это раз самостоятельно. «Смотри, мамочка, я во второй раз делаю это, – мысленно возликовала Майра. – У твоей маленькой Майры появился любовник. Твоя маленькая дочурка-калека не боится – не боится жить».

Вдруг она увидела в дверях Говарда. Как же она не услышала его шагов? Кейн был внутри нее, и в комнате находился Говард. Он выглядел так, словно получил рану в сердце, и предательскую пулю выпустила Майра: он стоял и с ужасом смотрел на нее, приоткрыв рот, но не в силах вымолвить ни слова. Если Кейн и осознавал его присутствие рядом, то ему, казалось, было на это наплевать – он, знай себе, получал удовольствие.

Не зная, что еще сделать, Майра закрыла глаза. Так она, по крайней мере, не видела страдальческого лица Говарда.

«Я уже взрослая, – хотелось ей крикнуть брату. – Подумаешь, твоя обожаемая сестричка трахается с гостем, или гость трахает ее, как тебе больше нравится. Ничего особенного, но приятно. Очень приятно, гораздо приятнее, чем ночью. Ночью она перегорела, а сейчас самое оно». Майра открыла глаза. Говарда в комнате не было. И слава Богу. Она не настолько развращена, чтобы забыться в страсти под его взглядом. Без него стало намного лучше, и Майра утонула в наслаждении.

Затем все кончилось. Кейн зарычал ей в ухо, злобно, но как-то отчаянно. Все его тело напряглось, голова запрокинулась. Майра увидела его лицо, оскаленные зубы. Его взгляд, устремленный ей в глаза, пылал яростью. Он шумно дышал. Майра не осознавала, что он извергается в нее. Освободившись, Кейн забился в конвульсиях, затем упал на нее и откатился в сторону. Нет! Майре совсем не хотелось отпускать его. Она попыталась удержать Кейна в постели, но он бесцеремонно вырвался, встал и сладко потянулся.

Солнце, светившее прямо в окно, будто зажгло волосы на его ногах и руках. Майра услышала, как хлопнула входная дверь: Говард вышел из квартиры. Теперь большую часть дня она будет думать о Говарде, как объяснить ему то, что произошло; как нейтрализовать его реакцию. Но это потом, а сейчас, благодарение небесам, у нее есть несколько минут, чтобы насладиться воспоминаниями о Кейне и прошлой ночи. В ней еще сохранялось тепло его тела и ощущение его волос и твердого живота на коже.

– Интересно, как он все это воспримет? – полюбопытствовал Кейн, по-прежнему стоя к Майре спиной. Это были его первые слова после того одностороннего диалога, имевшего место, когда он ночью вошел в ее комнату.

– Не знаю, – ответила Майра. – Он был здесь и видел нас.

– Знаю. Я слышал, как он приходил, – сказал Кейн и шагнул к двери.

– Ты придешь ко мне сегодня? – робко спросила Майра.

Кейн повернулся и впервые посмотрел на нее. Внезапно смутившись, Майра натянула простыню на нижнюю часть тела. С «детской» ручкой она ничего не могла сделать.

– Конечно, – коротко ответил Кейн.

Майре хотелось услышать более ласковые слова – своего рода признание их близости, новой общности. Ей хотелось спросить, все ли она делала правильно, не разочаровала ли его. Ей хотелось, чтобы Кейн ласково прикоснулся к ней, просто так, из нежности. Ей хотелось... еще очень многого. Раньше, когда все, чего ей хотелось, представлялось невозможным, несбыточным, ей было проще, теперь же, когда все это сбылось, Майре хотелось всего сразу.

20

Агент, встретивший Беккера в аэропорту с вестью об убийстве Ассада, вновь предстал перед ним.

– Великолепные новости, – радостно объявил он.

Беккер пристально смотрел на него, ожидая продолжения.

– Заместитель директора Хэтчер хочет немедленно вас видеть.

– По-вашему, это великолепная новость? – иронично осведомился Беккер. – По-моему, даже вы не можете так думать.

– Нет, новость в другом. Еще одно убийство!

– Кто на этот раз?

– Человек по фамилии Хэнли, жил на Вест-сайде.

– Есть какая-нибудь связь с Бахудом?

– Никакой, за исключением способа убийства. Заместитель директора Хэтчер полагает, вы должны быть в восторге – двое в один день.

– Я чуть не обделался от радости, – добавил Хэтчер с заднего сиденья машины.

– Заместитель директора подумал, что вы захотите поехать вместе с ним на место преступления. – Фэбээровец вопросительно склонил голову на бок.

– Одного за другим, – печально проговорил Беккер.

– Да, знаю. Удачный день, – с энтузиазмом сказал фэбээровец.

Усевшись на заднее сиденье рядом с Хэтчером, Беккер спросил:

– Еще какие-нибудь теории насчет Ассада появились?

– Кроме моссадовской? Полагаю, и она достаточно хорошо все объясняет.

– А вот у меня появилась другая версия. Одно в ней плохо – может оказаться, ты был прав.

Хэтчер был удивлен неожиданным признанием своих заслуг.

– В чем?

– Ты однажды сказал, что для арабского террориста нельзя придумать лучшей маскировки, чем выдавать себя за израильтянина, или что-то в этом роде. Я тогда не обратил внимание на твои слова, и, по-видимому, напрасно. А сейчас подумал: что может быть лучшим прикрытием для арабского террористического акта, чем действия еврейской полувоенной организации? Все будет сделано в арабских интересах, а винить во всем станут евреев.